Давно ждут москвичи открытия заново перестроенного древнего Ивановского монастыря. В нынешнем году исполнилось ровно 20 лет как начата его перестройка. Давно уже и храм сооружен, и келейные корпуса построены и ограда готова, все ждали открытия его, но открытия не было, и никто точно не знал, скоро ли будет открыт он. Наконец засияли кресты на верхах его, закипели работы в стенах его, все заговорили о близком открытии его, и оно совершилось 4-го октября сего года. Большинство москвичей, по крайней мере, соседи монастыря, думаем, не без интереса прочтут несколько строк о том, кому первому пришла мысль обновить его, на чьи средства и кем cсовершено обновление его1. Предварительно считаем нужным сказать несколько слов о его прошлом.
Трудно с точностью сказать, когда и кем построен монастырь, одними основание его приписывается великому князю Иоанну III, другими — великой княгине Елене Глинской – матери Грозного; третьими самому Грозному 2. Монастырь был ружным, пользовался царскими милостями, имел более 800 душ крестьян; до 1812 года несколько раз горел; в 1813 г. обращен в приходскую церковь. В стенах его совершилось много достопамятного; там подвизалась невольная постриженица инокиня Досифея – известная княжна Тараканова3, там же содержалась известная злодейка «Салтычиха»; туда же стекались для своих радений так называемые люди Божии – секта – христовщины, или хлыстовщины. – Но обратимся к предмету нашей статьи – настоящему обновлению монастыря. Вот как началось и шло дело обновления его.
На Покровке, в приходе Воскресения в Барашах, после 1812 года поселился купец Алексей Алексеевич Мазурин, человек известный в тогдашнем торговом мире. У него была дочь Елисавета, окончившая в 1827 г. курс в одном из лучших Московских пансионов; как невеста богатая, образованная, она обратила на себя внимание не купцов только, но и дворян. Молодой человек из дворян подполковник Карабинерного полка Иван Николаевич Макаров-Зубачев, видавший ее еще в пансионе, познакомился с домом их, расположил к себе сердце молодой девицы и просил руки ее. Отец сначала не соглашался, но как предложения делались настойчивее и чаще, чувства дочери были не против, а жених человек богатый, решился отдать ее. Брак состоялся в 1828 г. Кроме богатого приданого жених получил 100.000 руб. Брак по любви и с деньгами не дал, однако же, радости и любви. Первые лет 10 или 15 супруги не наслаждались семейным счастьем; были между ними какие-то недоразумения, потом сошлись, сделали каждый на свое имение духовное завещание, по которому он ей, а она – ему передавали по смерти все свое состояние; около 1850 г. у них родился сын; отец был очень рад, мать тоже. Но счастье их было непродолжительно. Едва исполнилось малютке один год, как отец его умер и умер смертию неестественною (в желудке его найден яд); целый год продолжалось следствие, допросов было множество, но виновники смерти не открыты. Много горя перенесла в это время Елисавета Алексеевна; здоровье ее и без того не богатое совершенно расстроилось. К этому большому несчастию присоединилось другое неменьшее, — сын ее, в воспитании которого она находила единственную отраду в жизни, скончался, не достигнув еще семилетнего возраста. Одинокая, больная, вдова немолодых уже лет, — где и в чем должна была искать себе утешения? Где, как не в религии? И вот она чаще прежнего стала ходить в церковь, начала ездить по монастырям, принимать к себе лиц духовных.
По смерти сына первою заботою ее, главным предметом разговоров было то, на какое бы дело, но только благотворительное, назначить ей свое состояние, а денег у нее в это время было своих и полученных по духовному завещанию от мужа более 600.000 руб. сер. Сама она думала в память покойного младенца – сына открыть в Москве приют для малолетних детей; кто-то из людей светских советовал отделать, незадолго пред тем (1853г.) сгоревший большой театр, доказывая, что театр благотворно действует на нравственность народа, а монахиня Зачатьевского монастыря Алевтина сказала: «вам бы, Елисавета Алексеевна, возобновить Ивановский монастырь, на Солянке». Совет матери Алевтины ей понравился: тем более, что муж ее был тезоименит Св. Иоанну Предтече. Но шли месяцы и годы, а г-жа Макарова только советовалась, что бы ей сделать, а дела не делала. В это время она особенно сблизилась с невесткою своею, женою брата Николая Алексеевича, Мариею Александровною Мазуриною. Никто так часто у нее не бывал, и ни кому она не имела такого доверия, как к Марии Александровне. Г-жа Мазурина видела, как быстро упадали силы Елисаветы Алексеевны, опасалась, как бы по смерти капитал ее не пропал, или не достался и без того богатым ее родственникам, и потому при всяком свидании напоминала, торопила, просила ее приступить к какому-либо благотворительному делу. Мысли обеих остановились на возобновлении Ивановского монастыря. Мария Александровна доложила об этом Высокопреосвященнйшему митриполиту Филарету, он одобрил мысль их и пожелал видеть г-жу Макарову. В назначенный час они явились к владыке вместе. Елисавета Алексеевна еще ни разу не бывала у него и чрезвычайно сробела; готова была даже воротиться домой из его передней; но убеждения и ободрения Марии Александровны превозмогли. Вошли в гостиную, и Владыка благословил их и пригласил сесть. Елисавета Алексеевна едва могла сказать ему несколько слов, как горько заплакала и даже зарыдала. Владыка как будто не замечал, и продолжал говорить с Мариею Александровною, — ни слова утешения, ни даже вопроса о причине слез с его стороны не было. Они не знали, чем объяснить это, — и после немало дивились. Беседа была довольно продолжительна, откровенна. Владыка остался очень доволен предложением ее, советовал поскорее подать прошение, и обещал сам ходатайствовать о Высочайшем разрешении на восстановление обители. Прошение подано в апреле 1856 г., но никаких последствий по нему не сделано4). Так прошло еще более года. Мария Александровна безпокоилась, и не знала, как повлиять на Макарову, — она видела, как быстро разрушалось ее здоровье, знала, что духовного завещания ее еще не было сделано, мысль, что Ивановский монастырь останется не возобновленным, тревожила ее. Но видно дела, на которых почивает благословение Господне, не могут не совершиться. С г-жею Макаровою осенью 1857 г. Был легкий удар, она сама увидела опасность своего положения, и как-то в декабре того же года приехала к Марии Александровне и просила найти человека, способного для составления завещания, и почетных свидетелей для удостоверения в подлинности его. Мария Александровна сделала то и другое: завещание составлено и в присутствии завещательницы подписано свидетелями. В нем она уполномочила г-жу Мазурину «привести намерение ее относительно возобновления Ивановского монастыря в исполнение, предоставив ей, Мазуриной, право, как безотчетной душеприказчице, распоряжаться относительно монастырских построек, если возобновление монастыря будет правительством дозволено по усмотрению ее, Мазуриной, а равно распоряжаться всем ее движимым и недвижимым имуществом, также безотчетно, как своею собственностью, и делать даже изменения во всем от нее завещанном по собственному произволу ее Мазуриной». Дни Елисаветы Алексеевны, когда составлялось завещание, были уже сочтены. Января 12-го дня она заболела, марта 31- го (1858г.) мирно скончалась. Владыка-митрополит сам совершал ее погребение на Ваганьковском кладбище.
В мае того же 1858 года завещание Макаровой утверждено. Мария Александровна вступила в права душеприказчицы и тотчас же приступила к исполнению воли завещательницы относительно возобновления монастыря. Подала прошение Преосвященнейшему митрополиту Филарету, приложила к нему копию с духовного завещания и словесно просила Владыку быть ее помощником и руководителем в таком нелегком деле. Прочитав прошение и духовное завещание, он перекрестился, благословил будущую храмоздательницу и сказал ей в утешение, что дело возобновления обители близко его сердцу. Ему хотелось в будущей обители дело молитвы и отшельничества соединить с делом благотворения; Мария Александровна не возражала, и вот по его мысли в монастыре Ивановском будут открыты больница и училище для девиц духовного звания. Это дело так заняло его, что он даже сам написал проект содержания и обучения в будущем училище. Училище это он обещал Марии Александровне — словесно, а Св.Синоду заявил письменно, — взять под свое непосредственное начальство. Капитал Макаровой в 600.000 р. он предположил разделить на две равные части: 300.000 р. употребить на устройство нового Храма и зданий монастырских, а на другие 300.000 р. купить дома в Москве, доходами с которых содержался бы как монастырь, так и благотворительные учреждения. Проект будущих зданий поручено составить академику Михаилу Доримедонтовичу Быковскому5). Не легко было приискать дом для перемещения из Ивановского монастыря типографских служителей, но при помощи владыки и это устроилось. К началу 1859 г. все было готово – и справка по консистории, и проекты зданий, и дом для служителей. 16-го марта 1859 г. подписан владыкою доклад Св. Синоду с приложением чертежей и др. документов6. Все постройки монастырских зданий до окончания оных он, согласно прошению г-жи Мазуриной, взял под свое непосредственное заведывание и распоряжение. Летом Государь Император был в Москве; при свидании с владыкою он благоизволил одобрить мысль о возобновлении монастыря с благотворительной целию; а о чертежах Быковского соизволил сказать: что они ему очень понравились и утверждены. На другой же день после свидания с Государем Императором владыка вызвал Марию Александровну к себе и утешил ее Всемилостивейшим отзывом об их предположениях.7
В начале 1860 года началась ломка ветхих зданий Ивановского монастыря под наблюдением академика Быковского; летом место для новых зданий расчищено, рвы выкопаны, к началу августа уже все было готово для закладки. Марии Александровне хотелось, чтобы на закладке был непременно сам владыка Филарет; сего желал и он сам; но то болезни, то недосуги задержали его на целый месяц. Закладка состоялась 3 сентября в день воскресный. Владыка совершил в этот день Литургию в ближайшей к монастырю церкви св. князя Владимира; после Литургии с крестным ходом прибыл на место закладки: здесь после водоосвящения, по церковному чиноположению, совершена им закладка главного и больничного Храма; к закладке была приготовлена медная высеребрянная доска (8 вер. в шир. и 9 в длину) с надписью, предварительно самим владыкою составленною и сего слов записанною местным благочинным Всехсвятским протоиереем Иоанном Феодоровичем Загорским. Приводим ее здесь буквально: «Во имя Отца и Сына и Святаго духа. Лета тысяча восемь сот шестьдесятаго, сентября 3-го дня, при державе Благочнстивейшаго Государя Императора Александра Николаевича всея России, членом Святейшаго Правительствующаго Синода, Высокопреосвященнейшим митрополитом Московским и Коломенским и Свято-Троицкия Сергиевы лавры священно-архимандритом Филаретом освящено и положено основание новаго, вместо обветшавшаго, храма в честь святаго славнаго Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна, в память усекновения честныя главы его, с приделами в честь Пресвятыя Богородицы, в память явления пречестныя иконы ея, именуемыя Казанскою, и в честь святителя и чудотворца Николая в былом Ивановском монастыре, возстановляемом и сооружаемом на благотворительное иждивение, завещанное подполковницею Елисаветою Алексеевною Макаровою-Зубачевою». При закладке главного Храма означенная дска была положена в основание под престолом в задвижной каменный ящик. Для закладки было приготовлено 4 мраморных кирпича с вырезанными на них позолоченными словами: «Филарет митрополит Московский», их положил сам владыка; для других священнодействующих было приготовлено по 4 мраморных кирпича с вырезанными на них позолоченными словами: «Протопресвитер Дмитрий Новский», «Протоиерей Иоанн Загорский» и др. После закладки владыка посетил храмоздательницу в ее собственном доме на Воронцовом поле. Нечего говорить о тех чувствах, которыми была преисполнена храмоздательница, на закладке и у себя дома беседуя с владыкою. «Не знаю,- сказала она между прочим владыке,- приведет ли Бог мне достроить начатое? я немолодых уже лет, да и здоровьем слаба». Владыка на это в утешение ей сказал твердо и громко: «поживете и достроите». Около часа беседовал владыка, благословил трапезу и уехал. На другой день Мария Александровна благодарила его и за труд освящения, и за особое внимание к ней. Владыка был к ней очень милостив, обещал молиться за нее, и снова подтвердил быть ее руководителем и покровителем.
И как твердо покойный владыка сдержал свое слово. Не начиналось никакого дела, никакой даже ничтожной постройки без его указания, разрешения, благословения; он не только не скучал, но даже требовал, чтобы храмоздательница бывала у него сколько возможно чаще; советовал, указывал, пересматривал, исправлял черновые бумаги ее, диктовал, иногда даже сам писал для нее начерно. Быв руководителем ее в постройке, владыка был ее и покровителем. В 1866 году у М.А. Мазуриной было неприятное столкновение с полицией. Окружной суд обвинил ее и приговорил к тюремному заключению; владыка явился ходатаем за нее, и по этому поводу писал в Петербург к Андрею Николаевичу Муравьеву: «Милостивый государь Андрей Николаевич, мир (???). Говорят, вы знаете Марию Александровну Мазурину, которая возобновляет Ивановский монастырь. С нею случилось искушение. Она грубым образом не допустила полицию в свой дом, почитая сие нападение несправедливым. Конечно, это – не мятеж, а нерассудительный и упругий характер. Но она присуждена к двумесячному заключению в тюрьме. Между тем , говорят, что это заключение может быть роковым, ибо она страдает болезнью сердца. Дочь ее идет просить у Государя – Императора милость – ареста матери в ее доме. Жаль ее по человеколюбию; и моя забота – о том, чтобы с ее смертию не рушилось возобновление Ивановского монастыря. Не можете ли просьбу дочери напутствовать вашим словом, чтобы сия просьба не преткнулась на пути. «В темнице бых и посетисте мене». Филарет митрополит Московский. «Желание владыки было исполнено,- пишет в примечании к сему письму Андрей Николаевич Муравьев, — и арест тюремный заменен домашним.8) Облагодетельствованная митрополитом Филаретом Мария Александровна Мазурина внесла на вечное время капитал в пользу причта Ивановского монастыря с тем, чтобы ежедневно было совершаемо за митрополита Филарета при жизни за здравие молебен, а по смерти – панихида. Воля завещательницы причтом Ивановского монастыря исполняется свято.
Еще при жизни покойного митрополита Филарета Храм и все здания монастыря были построены и почти готовы к открытию; при нем же, с его благословения, куплен и дом, на Лубянке, на имя Ивановского монастыря, приносящий в год дохода около 30,000 руб. Если бы постройка была ограничена известной ассигновкой, известным временем, была ведена под контролем начальства, монастырь мог бы быть открыт еще при жизни митрополита Филарета; но как, согласно духовному завещанию Макаровой-Зубачевой и представлению митрополита ничего этого не было, то и затянулась она на целые 20 лет. Однако, жалеть ли об этом ? – Никак, тогда бы мы не имели таких красивых зданий, не видали бы такого изящества в отделке их, какие теперь видим. Мария Александровна любила сделать все как нельзя лучше, заказывала и покупала вещи, каких нет дороже; в Храме, например, не говоря об иконах, все картины, которыми увешаны стены его, писаны в Петербурге профессорами живописи, и она за них платила по 500р. и дороже; некоторые вещи были заказаны ею за границей.. От этого произошло то, что сумма 300,000 руб., первоначально предназначенная для постройки, давно уже вся израсходована; имение после Макаровой-Зубачевой, в Богородском уезде, продано, и сумма простроена; доход с дома, на Лубянке, шел туда же; все собственное состояние Марии Александровны, а оно у нее было очень не маленькое, положено тут же. Оставался ее собственный дом на Воронцовом поле, в котором сама жила она и его хотела продать, чтобы только скорее открыть монастырь. Мысль о возможно скором открытии монастыря постоянно занимала ее. Была она по этому поводу у покойного митрополита Иннокентия; просила его благословения переехать на жительство в монастырь. Владыка благословил и предложил ей принять монашество и быть игуменией монастыря; Мария Александровна решительно отказалась от такой чести, находя себя к тому не готовою, слабою и неспособною. В марте 1877 года она переехала в монастырь и предполагала весной освятить больничную церковь, принять несколько монахинь и открыть общежитие; но той же весной началась война с Турцией, в Москве потребовались помещения для раненых и больных воинов; явился к Марии Александровне городской голова С.М.Т-в и упросил ее уступить готовые, вполне отделанные для жилья келейные корпуса под госпиталь. Мазурина согласилась, и госпиталь открыт в монастыре 7 июня 9). Прошел год, война кончилась, раненых не стало, монастырь очищен, Мария Александровна предполагала, приведя здания в прежний вид, в будущем году открыть монастырь, но осенью заболела, и 21 октября скончалась10. Не прошло и года после ее смерти, как монастырь открыт; значит, постройка его была доведена до конца, Невольно задумаешься при этом на знаменательных словах нашего покойного прозорливого архипастыря Филарета, сказанных Марии Александровне при закладке монастыря: «поживете и достроите». Именно Господь судил ей только построить монастырь, а не иметь утешения видеть его открытым. Пути Божии неисповедимы! Да процветает обновленная обитель Св. Предтечи на веки! Да николиже оскудеет дух благочестия среди насельников ея! Да будут в ней приснопамятными имена митрополита Филарета, благословившего и руководившего делом обновления ее, рабов Божиих Иоанна и Елисаветы, отдавших на то все стяжание свое, и рабы Божией Марии, с любовью потрудившейся в исполнении священной воли их.
Свящ. Вас. Руднев.
1879г.
Окт. 8 дня.
1 Покойная храмоздательница монастыря, Мария Александровна Мазурина, просила меня составить историю Ивановского монастыря. Для полноты истории мне необходимы были сведения о нынешнем его обновлении. Покойная мне сообщила их; с ее слов я записал их, после – прочитал ей и исправил. Авт.
2 Подробности будут изложены мною в истории монастыря. Авт.
3 Исторические сведения о ней были сообщены мною в «Душеполезном чтении» 1876г. декабрь. Авт.
4 Митрополит Филарет в донесении Св.Синоду от 16-го марта1859 г.за №131 пишет: «по болезненному ее , Макаровой-Зубачевой состоянию, прошение сие оставалось без дальнейших последствий ». М.А.Мазурина говорила: «слабость ли здоровья и надежда на выздоровление, желание ли самой быть строительницею монастыря, или просто нерешительность характера были причиной сему, — решить трудно». Авт.
5 Быковский получил в планы 400р.; пока производилась постройка получал по 2000 руб. в год, а после – по 1500 руб. так до 1876 года. Авт.
6 Доклад Св.Синоду будет напечатан в октябрьской книжке «Чтений в обществе любителей духовного просвещения». Ред.
7 План Высочайше утвержден без перемен в Красном селе 1859г. 2-го июля. Иконостасы утверждены Высочайше с тем, чтобы верхнюю часть иконостасов малых приделов изменить в стиле старинных русских церквей. Подписал: главноуправляющий путями сообщения и публичными зданиями генерал-адъютант Чевкин.
8 Письма митрополита Филарета к Андрею Николаевичу Муравьеву. Киев, 1869г., стр.647.
9 Раненые и больные офицеры содержались в Москве исключительно в Ивановском монастыре. Всех офицеров перебывало в нем 150 человек. См. Москов. Ведом. 1878г. № 315. Отчет думы.
10 После покойной, кроме дома на Воронцовом поле, не осталось никакого состояния; нет и завещания, об одном только она просила, чтобы похоронили ее в Симонове монастыре, — что и исполнено. Погребение совершено за счет сына ее.
