Островская богадельня в XIX веке

Второе посещение Угреши митрополитом Иннокентием совершилось 9 августа 1869 года.

Владыка намеревался прибыть в монастырь накануне совершать бдение, а 9 числа – литургию. Но в этот день приходился сороковой день по кончине Татьяны Борисовны Потемкиной, которую владыка очень уважал и желал совершить по ней поминовение, что неудобно было бы в день праздника – смешивать Службу праздничную с заупокойною, и потому, находясь в Екатерининской пустыни, в двенадцати верстах от Угреши, он прислал известить, что в этот день не прибудет, но на следующий – после полудня.

Приезд владыки и встреча его у Святых ворот последовали тем же порядком, как и при первом его посещении, и потому не повторяем однажды нами уже описанного. День был субботний, владыка располагал и следующий воскресный провести на Угреше и совершать литургию; в 7 часов ударили ко всенощному бдению, которое отец архимандрит служил в соборе, а для владыки было отслужено в Успенской церкви, где он стоял в алтаре.

Вместе с митрополитом прибыли Чудовской наместник отец Вениамин и отец протоиерей Гавриил и случайно приехавший в этот день наместник Саввинский Галактион, и они все трое и отец Пимен служили наутро со владыкой литургию в соборе. Трапезовать владыке угодно было вместе со всею братией в большой трапезной палате, и потому после литургии, откушав чай, владыка из настоятельских келий снова пришел в Николаевский собор, где ему подали мантию и святительский жезл, и в предшествии братии и в предношении панагии он торжественно отправился в трапезу.

Владыка в то время мог еще довольно хорошо и далеко видеть; хотя его зрение, утомленное яркими снегами Сибири, и начинало уже приметным образом отуманиваться, но однако он не только читал и писал свободно, он и вдали различал предметы довольно явственно.

В послеобеденное время он вышел в это второе свое пребывание на Угреше на площадку, которая примыкает к настоятельским кельям, и оттуда, простирая свои взоры вдаль на окрестность, стал расспрашивать отца архимандрита, какие это села и селения видны за Москвой-рекой. Отец Пимен называл их владыке и, упомянув о селе Острове, стал ему рассказывать об этом селе все, что ему было о нем известно, и в заключение своего рассказа сказал ему:

— Вот, высокопреосвященнейший владыко, в селе Отрове много прекрасных каменных зданий, строенных при министре Кисилеве, кроме тех, которые остались от графских усадебных построек; они пустые теперь и так пропадают и с каждым годом все более и более ветшают, а уж как хорошо было бы воспользоваться ими для какого-нибудь казенного заведения: строены прочно и больших стоили они денег.

— А кто же теперь заведует ими? – спросил митрополит.

— Они в ведении Московской Палаты Государственных Имуществ, — отвечал отец Пимен.

— Худое ли бы дело воспользоваться ими,- продолжал владыка, — да ведь, пожалуй, не дадут, а я бы не прочь употребить их на пользу ближнего… Мне давно приходило в мысль, как хорошо было бы устроить богадельню из вдов и сирот духовного звания… Чего же лучше, ежели бы можно было выпросить эти готовые постройки приспособить их для помещения там призреваемых!

— Можно разузнать, владыко святый, и это мне весьма легко будет сделать, я знаком с советником Палаты…

— Да можно ли надеяться что-нибудь сделать? – спросил митрополит.

— Попытка не штука, спрос не беда, владыко святый, благословите разузнать, я разузнаю и вам в точности донесу.

— Почему же не узнать? Можете справиться, Бог благословит…

Этот случайный разговор решил судьбу Острова и был первым шагом к учреждению вполне благотворительного заведения, задуманного Московским митрополитом Иннокентием и приведенного в исполнение и устроенного под непосредственным неутомимым и бдительным надзором архимандрита Пимена. Но в подробностях о нем будем говорить далее.

В этот же день (10 августа) митрополиту угодно было осмотреть строившуюся при монастырской богадельне Казанскую церковь и архиерейский дом, вчерне уже совсем готовый, так что можно уже было судить о внутреннем его расположении. Владыка похвалил план дома и очень одобрил устроение крытой широкой галереи, окружающей весь дом в верхнем его этаже. Так было сделано в Острове, когда там еще находился этот дом, строенный при графе Алексее Григорьевиче Орлове-Чесменском. Вышедши из архиерейского дома, владыка вошел в деревянную часовню напротив дома на новом братском кладбище.

На следующий день после ранней литургии он посетил скит, входил в одну из братских келий и в 1-м часу, откушав у настоятеля, пришел в собор, где вся братия ожидала его, чтобы пред отъездом принять его благословение. Уезжая, митрополит неоднократно выражал отцу Пимену свою признательность за цветущее состояние обители, за радушное гостеприимство, повторяя несколько раз: «Обитель ваша – вторая Лавра в Московской епархии; я монастыри теперь все знаю, а лучше вашего не видал».

Несколько дней спустя по отъезде владыки отец Пимен отправился в Москву благодарить за посещение, как это всегда водится, но прежде, чем являться к нему, он вздумал сперва побывать в Палате и понаведаться насчет Острова и узнать, есть ли возможность надеяться на приобретение его или на дозволение воспользоваться существующими там зданиями.

В то время там служил советником некто Федор Самойлович Зиберт, человек весьма благочестивый, которого отец архимандрит хорошо знал, так как он, бывая в Острове, непременно заедет на Угрешу и побывает у отца Пимена, которого он любил и уважал. Он неоднократно жаловался, что строения в Острове, не принося никакой пользы, только поглощают деньги на ремонт. Но мало ли что говорится в разговоре и что может быть принято совершенно иначе, когда дойдет до дела.

Зиберт был в Палате. Отец Пимен тотчас приступил к делу и стал ему говорить об Острове.

— Я неоднократно слыхал от вас, что островские строения вам в тягость, требуя ремонта, теперь представляется случай вам от них избавиться, ежели только казна уступит их под благотворительное заведение; как вы думаете, сбыточное это дело, Министерство Государственных Имуществ не воспротивится этому?

— Да сделайте милость, избавьте только нас от них, от хлопот по Островскому селу, мы же первые вам в ножки поклонимся… Не желаете ли, я вам и планы дачи и строений передам; рассмотрите их… Что же касается нас, то будьте уверены, что мы не только не будем вам препятствовать, напротив того, все сделаем, что можем, чтобы поскорей от Острова избавиться.

И тотчас велел он планы приискать и передал ему их из рук в руки.

С этим известием отправился отец Пимен на Троицкое подворье и обрадовал владыку, который счел такое начало за доброе предзнаменование успешности задуманного дела и как признак видимого благоволения Божия.

Но дело это тянулось долго: явились соперники, желавшие оттягать островские здания для училища в ведомстве земства; дело обсуждалось в общем собрании министров, доходило до Государственного Совета и Высочайше решено согласно с желанием митрополита Московского в мае месяце 1870 года.

Вся бывшая усадебная господская земля села Острова, в количестве 32 десятин, со всеми находящимися на оной строениями, была всемилостивейшее безвозмездно пожалована духовному ведомству Московской епархии. После этого начали заготовлять материалы, нужные для постройки богадельни.

В 1870 году в начале мая месяца были совершенно окончены архиерейские палаты, выстроенные, как мы уже упоминали выше, из дома графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской, находившегося в селе Остров, купленного на своз. Построение, начавшееся с поздней осени 1868 года, по многодельности внутренней отделки не могло быть приведено к совершенному окончанию прежде мая месяца 1870 года. Все здание с крестовою церковью, утварью, внутреннею обстановкой, мебелью, посудой и пр. стоило монастырю приблизительно до 15.000, что, по мнению людей сведущих и бывших в доме, оказывается весьма немного.

Вся внутренность здания деревянная: потолки, стены – все из дерева, ничто не оштукатурено, но все штучное или наборное из сосны, кроме лестницы, ведущей из внутренних нижних сеней вверх, которая дубовая, старинная, переделанная из бывшей в Островском доме, — все сосновое, лакированное… Стены лестничных сеней из филенчатых тесниц в елку; но потолки везде: в церкви, в зале, в гостиной, в столовой и кабинете – узорчатые, сосновые, с крупными разводами, и так как слои дерева расположены совершенно противоположно (в узоре слои вдоль, а под узором поперек), то от этого происходит такой же перелив оттенков, какой бывает в одноцветной ткани штофа или в скатертях, что при всей пестроте узора придает ему приятную для взгляда мягкость.

Лестница, ведущая из нижних сеней, примыкает к площадке, с которой открываются три двери: налево – стекольчатая дубовая на внешнюю крытую галерею, окружающую весь дом; прямо – стекольчатая сдвижная в крестовую церковь, направо — дубовая в залу.

Крестовая церковь во имя преподобного Сергия с прорезным невысоким иконостасом, из-за которого виден почти весь алтарь, когда отдернута завеса, устроена наподобие находящейся в Вифании в доме митрополита Платона, с тем только различием, что там иконостас прорезной, золоченый, а здесь из темного полированного дерева. Восточная запрестольная стена алтаря с горним местом в углублении из белого кипариса украшена иконами фряжского письма. Из алтаря вправо есть отодвижная дверь в залу. Зала в четыре больших окна в полдень, с потолками и стенами из наборной сосны, крытой лаком, с высокими дубовыми панелями, косяками, дверями и широкими лавками из дуба. Гостиная такая же, но только лавки обиты дымчатого цвета шелковою материей; столовая в одно окно и кабинет в два окна стенами и потолками походят на прочие комнаты, но опочивальня облицована липовыми тесницами в елку, и стены не лакированы.

Нижний этаж состоит из нескольких келий, предназначенных для временного жительства лиц, приезжающих со владыками.

Крытым переходом соединяются с домом небольшая поварня и ледник. Южною стороной дом выходит на новое братское кладбище, а северною в скитский сад, куда из галереи, окружающей дом, есть ступенчатый сход.

При всей простоте внутренних украшений, при совершенном отсутствии всякой позолоты картин и всяких предметов суетной роскоши посещающий архиерейские палаты чувствует, что он не в мирском жилище и, видя строгую монастырскую обстановку, его окружающую, сознает, что он не в келье простого инока, не в покоях настоятеля, но в хоромах архиерея. Лучше уловить всех оттенков, необходимых для жилища святителя, было невозможно, и это здание есть безспорно одно из лучших построений на Угреше и памятник строительного искусства отца Пимена и несомненное доказательство его редкого умения согласить изящнейшую простоту с величественною и строгою изысканностью, чуждою всего мирского, которая единственно приличествует для монастырского загородного жилища высшего духовного сановника.

Нельзя не подивиться странной случайности, что жилище благочестивой графини Орловой, искренней чтительницы монашества и усердной почитательницы святителей, не поступило в собственность мирских людей, но по прошествии целой четверти века по смерти прежней его владелицы приобретено иноческою обителью и предназначено для приема и жительства владык, посещающих Угрешу.

Отец Пимен приглашал преосвященного Леонида на праздник святителя Николая, мая 9-го, желая, чтобы преосвященный первый обновил архиерейские палаты, на что он и согласился, обещав приехать накануне ко всенощному бдению или в самый день праздника к литургии, но поздно вечером отец архимандрит получил письмо преосвященного, в котором он сообщал, что сам не будет ни ко всенощной, ни к литургии, но будет наутро московский градоначальник князь Долгоруков, до тех пор никогда еще не бывавший на Угреше. Услышав от преосвященного его намерение ехать на Угрешу, и князь выразил свое желание там быть, много слышав о ней прежде: тогда преосвященный, не сказав ему ничего, решил сам уже не ехать утром, дабы, не отвлекая внимания отца архимандрита, предоставить весь почет приема первому гостю, градоправителю Москвы, и немедленно о том известил архимандрита.

Наутро князь Долгоруков прибыл во время благовеста к литургии и был принят в архиерейском доме, который он, следовательно, первый и обновил. Он присутствовал при литургии, участвовал в крестном ходу около монастыря, по приглашению архимандрита трапезовал в братской трапезе и, возвратившись в архиерейские палаты и получив там в благословение икону от настоятеля, поехал вечером обратно в Москву. На пути он повстречался с преосвященным, ехавшим на Угрешу; они остановились, друг с другом поговорили из своих карет, и каждый продолжал свой путь.

После обеда 5-го числа владыка пожелал посетить село Остров (уже высочайше пожалованное в мае месяце духовному ведомству Московской епархии) и туда ездил с отцом Пименом. В Острове владыке была сделана у церкви встреча со звоном и со крестом. Архимандрит водил его, и показывал здания, и объяснил свои предположения.

После того как в мае месяце 1870 года вся господская усадебная земля в селе Остров со всеми на оной строениями была Восочайше безвозмездно пожалована в собственность духовному ведомству Московской епархии и в июне месяце того же года передана ему законным порядком от светского начальства, владыка учредил Комитет по устройству Островской Владычной Богадельни и председателем назначил отца Пимена.

Тотчас было приступлено к заготовлению потребных материалов и к предварительным работам, а с мая месяца 1871 года к самому делу, то есть к переделкам в здании, в котором предназначено было устроить богадельню. Это одноэтажное здание составляет несколько удлиненный квадрат, в середине которого двор, две стороны, самые длинные, имеют по 50 сажен длины, а другие две – по 40 сажен, ширина без одного аршина 7 сажен. При графине Орловой это был скотный двор. Внутренность здания распределили так:

1) В юго-восточном углу устроили церковь во имя святителей Петра, митрополита Московского, и Иннокентия Иркутского, чудотворца.

2) В противоположном, северо-западном углу, общая столовая и поварня.

3) Больница и аптека в середине здания.

4) Кладовые и погреба.

5) Баня и прачечная.

6) Первоначально отдельных помещений – для 90 семейств или приблизительно для 250 человек, в 1875 году было еще прибавлено во вновь отделанном другом здании еще на 30 семейств, так что в настоящее время всех призреваемых взрослых и детей там находится до 300 человек.

Неутомимо заботился отец Пимен об устроении этого заведения: он почти ежедневно отправлялся в Остров и оставался там на работах по несколько часов. Когда требовалось его присутствие, никакая погода не могла ему воспрепятствовать туда отправиться: весной и осенью, когда в грязное время оказывалось сообщение в экипаже неудобным, он пешком переходил мост за Москву-реку, иногда до Острова шел совершенно один по грязи и слякоти, а иногда ему высылали лошадь с тележкой. И такую жизнь он вел в продолжение почти целого года, нисколько не тяготясь этим почти посторонним для него делом, принятым на себя по желанию владыки и ради пользы ближнему.

Как Угрешский монастырь обязан отцу Пимену своим восстановлением и цветущим положением, так точно Островская богадельня обязана ему своим существованием и благоустройством, потому что без его содействия едва ли владыка решился бы предпринять подобное дело, а ежели бы и предпринял, но поручил бы людям, имеющим семейства и живущим в Москве, вышло бы совершенно иное, нежели то, что было устроено старанием и бдительностью отца Пимена.

Все работы были окончены к 26 ноября 1871 года. И предполагалось в самый день праздника совершить освящение храма и открытие богадельни, но вовсе не обычное разлитие Москвы-реки в столь позднее время года заставило владыку отложитьосвящение до первой возможности. Отсутствие морозов и снега мешало удобству сообщений по Москве-реке, на которой живой мост был уже снят, и только после Николина дня, в первых числах декабря, установилось безопасное сообщение, и назначено было для освящения 12 декабря.

Накануне освящения прибыл на Угрешу после полудня владыка с преосвященным Игнатием и с протоиереем Гавриилом и проехал прямо в архиерейские палаты; к вечеру прибыл преосвященный Леонид и остановился в скиту. По приглашению владыки прибыли некоторые из настоятелей и из московских протоиереев. Всенощное бдение совершалось в Крестовой церкви, а в Остров посылали иеромонахов и певцов из монастыря.

На следующее утро все участвовавшие в освящении преосвященные и настоятели отправились в остров к восьми часам, а к девяти прибыл туда и владыка. С ним служили оба преосвященные, отец Пимен, протоиерей Рождественский из Москвы от Черниговских Чудотворцев и еще какие-то два протоиерея. Проповедь говорил протоиерей Капустин от Никиты мученика в Басманной; вместо певчих пели угрешские братии и весьма удачно.

По окончании литургии владыка и за ним все прочие пошли в трапезную палату, где поднесли владыке хлеб-соль, как хозяину, и подали чай; затем последовал акт открытия, священник Антушев читал отчет и об издержках на построение, и о средствах заведения.

Ежегодный доход Островской богадельни простирается до пятнадцати тысяч рублей; две трети этой суммы взносятся ежегодно разными монастырями, а третья часть получается с капитальной суммы во сто тысяч, взятой из перервинсих сумм и положенной в банк; владыкой пожертвовано из собственных его денег пять тысяч. Судя по доходу, Островская богадельня обеспечивается, следовательно, суммой в триста тысяч рублей.

По прочтении отчета владыка пожелал обойти все заведение и все осмотреть, так как в то время его зрение дозволяло ему еще кое-что видеть и различать предметы. Он остался всем чрезвычайно доволен и весьма благодарил отца Пимена. Многие ожидали даже какой-нибудь видимой ему награды, но владыка ограничился словами.

Из Острова все поехали в монастырь, где в большой трапезной палате был приготовлен обед с лишко’м на 100 человек. Во время заздравных провозглашений за здравие Государя императора и всего Царствующего Дома, Святейшего Синода, и владыки и, наконец, настоятеля Угрешского отца Пимена, протоиерей Рождественский, сидевший через стол против владыки, вставал и произносил краткие приветственные речи, на которые владыка также отвечал кратко. Наконец владыка сам встал, как и все сидевшие, и произнес краткую, но выразительную речь, в которой, между прочим, сказал: «Напрасно приписываете мне более, нежели сколько я сделал, вы говорите, что я устроил, что я учредил, что я сделал, это не совсем верно: мне принадлежит начинание, это правда, но что бы мог я сделать, ежели бы не нашел деятелей и не имел бы сотрудников, подобных отцу Пимену (о котором владыка тут очень распространился и восхвалял его неутомимость и прочее), которые мне бы споспешествовали?.. Итак, не говорите, что я устроил богадельню, что я открыл ее; скажите, что она была устроена при мне, что было это сделано в мое время, и это будет вернее… Итак, благодарю еще раз всех принимавших участие» и проч.

Так совершилось открытие этого столь благотворительного учреждения.

Владыка и все прочие гости разъехались к вечеру в тот же день.

Отрывок из книги «Архимандрит Пимен. Биографический очерк настоятеля Свято-Никольского Угрешского монастыря.» Издательство Свято-Никольского Угрешского монастыря, 1998 г.