День преставления монахини Евфросинии

Сегодня день преставления сестры нашей обители монахини Евфросинии. Часть сестер монастыря сегодня посетили ее могилу на Старомарковском кладбище.

Монахиня Евфросиния (Лупанова Татьяна Дмитриевна) родилась в 1877 году в селе Вражское Вражской волости Чемборского уезда Пензенской губернии в крестьянской семье.

Неизвестно, что побудило крестьянскую девушку приехать в столицу. Но известно, что в 1900 году в возрасте 23 лет Татиана поступила в Ивановский монастырь в Москве. В списках значится послушницей. Устав монастыря был строгим. Из Аносиной Борисоглебской пустыни, известной своим духовным опытом, в возобновленный Иванов монастырь вместе с игуменией Рафаилой (Ровинской) и первыми сестрами перенесено было устроение монашеского делания, как некая духовная закваска. Принимала новую насельницу, желающую отрещися от мира и всей душою послужить Господу, игумения Филарета (Иванова).

Тридцать лет подвизалась в монастыре мать Татиана. Трудолюбивая крестьянская девушка добросовестно исполняла послушания. Вместе с сестрами монастыря послушница Татиана претерпела притеснения и тяготы, выпавшие на долю его насельниц после революции. Монастырь был официально закрыт в 1918 году, но еще 9 лет монастырская жизнь продолжалась в его стенах: совершались службы в Соборе и Елисаветинской церкви. Как члены советского общества сестры шили белье и военное обмундирование для красной армии, вместе с игуменией ходили в Дом ребенка ухаживать за детьми-сиротами. Из архивных документов известно, что мать Татиана шила белье и военное обмундирование.

Окончательно территория монастыря была захвачена в апреле 1927 года, тогда оставшиеся сестры разошлись в поиска работы и жилья кто куда. Несколько сестер с матушкой игуменией переселились на монастырский хутор в селе Чернецово. Хутор, построенный в начале 90-х годах XIX века, имел деревянную церковь прп. Сергия, жилые дома для сестер, приходскую школу, скотный двор, землю. Послушница Татиана Лупнова оказалась на хуторе.

До 1929 года монастырский хутор обеспечивал себя всем необходимым. В 1929 году хуторское хозяйство было национализировано, отобраны земля и монастырские постройки. К этому времени на хуторе проживало сорок три монахини. Для жилья им оставили три небольшие комнаты в здании бывшей приходской школы. Матушки организовали частную рабочую артель по пошиву одеял (рукоделию и вышивке). Однако заказов было недостаточно для поддержания жизни и уплаты огромного налога, поэтому вынуждены были наниматься на поденную работу: ходили по окрестным деревням, пололи огороды, копали картошку у крестьян, ездили в Москву, где стирали белье, помогали по хозяйству. Духовником сестер в эти годы стал схиархимандрит Иларион (Удодов). С февраля месяца 1927 (или 1923) года он поселился при Сергиевском храме. Сохранилась тетрадь уставщицы монахини Ангелины (Карасевой), в ней находим записи о службах,  совершаемых в храме прп. Сергия. Служили наиболее почитаемым святым. Мать Татиана несла послушание огородницы.

12 января 1931 года в возрасте 78 лет скончалась последняя игумения монастыря – матушка Епифания (Елисавета Дмитриевна Митюшина), что было для всех тяжелым ударом. Тогда же, в начале 1931 года монашеская артель была обложена непосильным налогом в шесть тысяч рублей. Было продано все, вплоть до личных вещей, чтобы в 3-х-дневный срок собрать нужную сумму. Монастырское хозяйство было окончательно подорвано. Артель пришлось распустить. Старшая на хуторе монахиня Анатолия (Зинаида Русанова) за послушание посылала сестер просить милостыню на дорогах и по деревням.

 

14 мая 1931 года, за неделю до ареста, сестры были официально лишены избирательных прав. В ночь с 19 на 20 мая 1931 года насельниц Ивановского хутора в количестве 31 человек по доносу арестовали. Были учинены обыски и допросы. В ходе следствия монахини содержались в Бутырском изоляторе ОГПУ. Монахини обвинялись в антисоветской агитации и агитации против коллективизации.

У послушницы Татианы Лупновой (Лупановой) при обыске изъяты деньги, 2 карты, 1 рукописная книга, рукописная тетрадь, записка Ильиной (предположительно шифрованная)[1].

По делу она показала, что под руководством Русановой З.А.[2] монахини требовали восстановления в избирательных правах, но безуспешно. Монастырь держит связь с благочинным, который живет в Троицком. Заявила, что если бы ей предложили сменить место жительства, то она бы отказалась, т.к. здесь она всегда может заработать кусок хлеба, и что обет, данный Богу, она не оставит.

Следствие продолжалось около месяца. 28 июня 1931 года постановлением Тройки при ПП ОГПУ МО все арестованные (31 человек) были осуждены по ст. 58/10 и 11 УК и приговорены к заключению в Исправтрудлагерь сроком на 3-5 лет с заменой высылкой через ПП ОГПУ в Казахстан на тот же срок.

Лупнова Татиана Дмитриевна осуждена к 5-ти годам ИТЛ за «а/с агитацию населения против коллективизации с/х, призывала крестьян протестовать против закрытия церквей и не подчиняться местной и Сов. власти» (посмертно, 28 февраля 1990 г. – реабилитирована).

Когда сестер выслали, отец Иларион говорил: «Лучше бы меня …». Мать Татьяну вместе с несколькими сестрами выслали в Семипалатинск, на вольную. Высадили из вагона, а там кругом  пески… Вдруг женщина идет к ним, принесла кипяток, лепешки. Рассказала, что явилась ей во сне Пресвятая Богородица и сказала: «Напеки лепешек и иди к поезду: Мои приедут …»[3]. Так, заступничеством Божией Матери и молитвами отца Илариона ссылку пережили. Жили по 2-3 сестры, снимали угол за плату. Местное население, казахи, относились к ним сочувственно, не мешали вести православный образ жизни. Сестры жили по привычному им монашескому уставу, вычитывали правило. Оставшиеся на свободе сестры и родные присылали посылочки.

По окончании срока (в 1935-36 г.) мать Татьяна вернулась к отцу Илариону, который с 1936 года служил  во Владимирском храме села Виноградово на Долгом пруде. Мать Татьяна помогала ему в алтаре. Алтарничала она около тридцати лет.

Как пережили войну? Существует предание, что в годы войны во Владимирском храме в алтаре под престолом тайно хранилась величайшая святыня Православной Церкви: глава прп. Сергия Радонежского. Схиархимандрит Иларион получил ее от Павла Александровича Голубцова (впоследствии архиепископа Сергия) в начале войны. Преподобный Сергий, в давние времена благословивший великого князя и монахов-воинов на Куликовскую битву, как бы вновь встал на защиту России. Зимой 1941 года, когда немцы подступили к Водникам и были уже в нескольких километрах от Виноградово, отец Иларион затворился в храме, молился день и ночь. Немцы через реку так и не переправились.

Мать Татиана – так звали  ее в иночестве, в монашестве она — Евфросиния. Говорят, постригал ее отец Иларион. По другим данным она была пострижена в мантию на Патриаршем подворье в Переделкино при Патриархе Алексии I (Симанском) года за 2-3 до смерти.

Мать Евфросиния хранила и постоянно вычитывала монастырский синодик. Однажды случилась беда. Матушка забыла бесценный помянник в автобусе. Она очень горевала, молилась, чтобы пропажа нашлась. Надежды было мало. Но Господь смилостивился. Спустя некоторое время кто-то нашел и вернул ей синодик, хоть это и казалось невероятным. Синодик хранился в алтаре. Протоиерей Владимир Жаворонков, духовный сын отца Илариона, всегда поминал Ивановских сестер. После его кончины помянник пропал.

Родные сестры матери Евфросинии: Пелагия, регент, и Евдокия, просфорница,  тоже Ивановские, жили в Виноградово. Племянница матушки Евфросинии инокиня Ирина Игнатьевна Андреева, певчая на клиросе, стала последней из ивановских сестер, принявших постриг. Сестры Евдокия и Пелагия жили отдельно от церкви, снимали 2 комнатки в доме рядом с храмом. А мать Евфросиния с матерью Анной (из Хотьковского монастыря) жили в маленькой комнате в сторожке. Мать Анна (Анна Николаевна Чебукова, в монашестве — Сергия), псаломщица. Монахини мало разговаривали, больше молились. Старшей у них считалась мать Татиана, ее все слушались. Пока пекут просфоры усердно молятся, «сколько акафистов прочитают!».

В те годы не принято было рассказывать о себе и своих близких. Мать Татиана и не рассказывала о себе. По некоторым, по случаю оброненным ею фразам, стали известны некоторые факты из ее жизни.

Добрым словом поминают мать Татьяну все знавшие ее прихожане.

Монахиня Марфа (Анна Николаевна Большева):

Мать Евфросиния делала замечания тихо, спокойно, так и слышу ее голос, как она мягко меня укоряла: «Ну что, трудно было поставить свечечку?» (Это, когда свечу после «Отче наш» забыли вынести).

Жалела девушек, которые приходили мыть полы в церкви, а работали в колхозе: «Попросите Батюшку где-нибудь пристроиться  в храме на работу, а в колхозе-то тяжело…»

Учила меня послушанию:

Как-то кричит мне из окна:

— Анна, Иди домой!

— Ну, сейчас, только грядки полью!

— Нет у тебя послушания! Ты негожа в монастырь!

После этих слов все бросила, побежала.

 

Пелагия Петровна, 1911 года рождения,  помнит, как в детстве ее водили в монастырский храм прп. Сергия:

— Мать Татьяна? Помню. Она была в возрасте, маленькая, добренькая, храм убирала.

Анна, дежурит в новом храме «Взыскание погибших» за свечным ящиком:

— Помню мать Татьяну, добрая была,  нас, девчонок 5-7-летних накормит, летом – корзину ягод даст. Когда в храме стоим, всегда приласкает, по головке погладит, подведет перед причастием поближе к солее.

Нина Федоровна (отец  ее – дьякон):

— Добрая была …

Мария Георгиевна Куликова помогала матери Евфросинии в последние годы ее жизни, когда та уже болела, с любовью вспоминает о ней:

— Когда наша семья бедствовала, дочки были маленькие, мать Евфросиния помогала. Как-то вынесла 25 рублей, говорит: «Купи пальтишко девочке»…

Низенькая, маленькая мать Евфросиния делала все с улыбочкой, со всеми была приветлива, от нее свет исходил. Уже болела, когда Мария Георгиевна обстирывала ее. «Замучила я тебя», — скажет, пожалеет.

Как-то принесла ей белье перед Страшной неделей, и что-то не успела: «Я Вам, матушка, закончу на Страшной и принесу» — «На Страшной неделе не надо работать! Что не успеешь, после Светлой доделаешь», — благословила матушка.

Занемогла она месяца за два до смерти. Лежит, а личико приятное, приветливое. Ухаживала за ней женщина из Сергиева Посада. Незадолго до смерти матушка спрашивает как-то утром: «Я живая?» — «Живая, матушка, живая», — «Вот я проснулась сегодня и не знаю, где я? Здесь или уже Там!»

Ее парализовало у могилки о. Илариона на Сретение, пролежала весь пост, а умерла в Великую субботу (и отец Петр – тоже, только позже). Похоронена на Старо-марковском  кладбище. Там, где три сестринские могилы без табличек. Отец Владимир всегда служил там литию на родительскую, заботился о поддержании порядка на этом участке.

Скончалась мать Евфросиния 29 апреля 1967 г., в возрасте 90 лет, хоронили ее 1-го мая.

«Монашество – служение всей жизни, — записано в первых строках Монашеского устава, — никто не вправе освободить человека от данных им монашеских обетов. Жизнь монашеская сокровенна внутри сердца». Монахиня Евфросиния всю свою долгую жизнь прожила по-монашески. В монастыре, в ссылке, при храме – везде она оставалась верной своим обетам. До конца дней сохранила монастырский дух.

[1] из следственного дела 1931 г. ГАРФ. Ф.10035. Оп. 1. Д. П — 75430.

[2] Русанова Зинаида Алексеевна – мон. Анатолия, учительница, после смерти последней игуменьи Епифании она стала помощницей мон. Артемии (Шестаковой), вела все делопроизводство и отчетность. С 1918 г. —  и.о. настоятельницы хутора Ивановского монастыря.

[3] Из воспоминаний схимон. Феоктисты (Конновой ), псаломщицы храма Владимирской иконы Божией Матери с. Виноградово