Священномученик протоиерей Владимир Алексеевич Смирнов (1877–1937)
Юридический факультет Московского университета воспитал многих достойных ученых, юристов, руководителей и работников государственного аппарата. В истории факультета известны случаи, когда его выпускники становились служителями Церкви. Один из выдающихся иерархов Русской Церкви, — Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I (Симанский), как и его отец, получил юридическое образование в Московском университете. При Патриархе Алексии I в послевоенные годы восстанавливались разрушенные войной храмы, возобновлялось церковное издательское дело, открывались духовные школы, восстанавливались связи с православными соплеменниками в рассеянии, возобновлена монашеская жизнь в Троице-Сергиевой лавре, закрытой властями в 1920 году.
В период гонений многие профессора и выпускники факультета претерпели аресты, ссылки, несколько человек были расстреляны. После возрождения церковной жизни в нашей стране в Соборе новомучеников и исповедников Российских прославлено 20 выпускников Московского университета. Из них четверо — дипломированные юристы, имевшие священный сан. Это священномученики: профессор юридического факультета протоиерей Илия Михайлович Громогласов (1869–1937), клирик храма Христа Спасителя протоиерей Николай Васильевич Арсеньев (1867–1940), консультант по юридическим вопросам при Патриархе Тихоне протоиерей Владимир Константинович Смирнов (1885–1937) и ревностный защитник церкви протоиерей Владимир Алексеевич Смирнов (1877–1937).
Будущий новомученик протоиерей Владимир Алексеевич Смирнов появился на свет в Духов день, 28 мая 1877 года в селе Обухово Богородского уезда Московской губернии . Он был младшим ребенком в семье диакона местной Петропавловской церкви Алексея Симеоновича Смирнова и его жены Анны Георгиевны. Через несколько дней 31 мая настоятель церкви протоиерей Николай Ансеров крестил новорожденного, восприемницей от крещения стала его старшая сестра Анастасия.
Первые годы жизни будущего святого прошли в благодатной обстановке, были исполнены любви и доброты. Молитвенная атмосфера в храме, пример пастырского служения настоятеля отца Николая, состоявшего в общении с отцом Иоанном Кронштадтским, добрые отношения между семьями клира, — все это заложило основу живой веры в душе юного Владимира.
В семье диакона Смирнова подрастали четыре сына и две дочери. Все дети получили духовное образование. Сыновья окончили духовное училище, а потом – семинарию. Дочери учились в Московском епархиальном женском Филаретовском училище. В 1887 году семью постигло несчастье: 26 августа, в день празднования Владимирской иконы Божией Матери, безвременно скончался отец семейства. Владимир, которому тогда исполнилось 10 лет, недавно начал обучался в Заиконоспасском духовном училище. Старшие Братья Иван и Сергей в тот год учились в Московской духовной семинарии, самый старший Алексей успел уже окончить семинарию со званием студента.
По окончании духовного училища Владимир, как и его братья, продолжил обучение в Московской духовной семинарии, которую окончил в 1897 году по второму разряду.
Началась взрослая жизнь, полная юношеских возвышенных планов. Для того чтобы стать священником, воспитаннику семинарии предстояло пройти несколько подготовительных этапов. В ожидании приходской вакансии и в преддверии женитьбы воспитанник семинарии Владимир Смирнов поступил в Обуховскую церковно-приходскую школу Богородского уезда сразу на несколько должностей: законоучителя, учителя и учителя пения. Спустя четыре месяца освободилось место псаломщика в Ивановском девичьем монастыре в Москве, и Великим постом в марте 1898 года учитель Владимир Смирнов был определен к «Предтечевской церкви псаломщиком» .
В том же году после Пасхи, в Неделю святых жен-мироносиц, он вступил в брак с дочерью священника Петра Алексеевича Скворцова Александрой. Отец невесты был другом его покойного отца. В юности родители новобрачных учились в одном классе московской семинарии и поддерживали дружественные отношения в течение всей жизни. У сельского священника Петра Алексеевича Скворцова в семье родилось 16 детей. Из них достигли совершеннолетия шестеро сыновей и четверо дочерей. Одну из дочерей отец Петр выдал за сына своего покойного друга с тем, чтобы устроить зятя на должность псаломщика в московский монастырь, на подворье которого он служил вне штата. Большая и дружная семья Скворцовых с крепкими семейными традициями как родного приняла мужа Александры. Дружеские отношения с ее братом диаконом Алексеем, тоже клириком монастыря, будущим священномучеником, возникли еще в семинарские годы.
Семьи клириков Ивановского женского монастыря проживали в доме причта на хозяйственной территории монастыря по Малому Ивановскому переулку. Семья диакона Скворцова занимала пять комнат на втором этаже. Псаломщик Смирнов с женой – две комнаты на первом. Семьи Скворцовых и Смирновых жили дружно, поддерживали и помогали друг другу и в хозяйственных попечениях, и по службе. Девять лет псаломщик Владимир Смирнов возрастал и укреплялся духовно под руководством настоятеля храма протоиерея Василия Лебедева, воспринимая высокий дух монастырской молитвы. Ежедневно участвуя в монастырских службах, он приобрел навык к уставному богослужению и точному исполнению возложенных послушаний.
Настоятельницей Ивановской обители в те годы была игумения Филарета (в миру Антонина Николаевна Иванова, 1839–1907), из дворян. В годы ее правления обитель процветала как в духовном, так и в материальном отношении.
11 марта 1907 году псаломщик Владимир Смирнов в возрасте тридцати лет был рукоположен во иерея и направлен служить на монастырский хутор Чернецово по Савеловской железной дороге. На хуторе несли послушание около шестидесяти сестер, которые занимались в основном сельскими работами. Отец Владимир с матушкой Александрой поселились в священническом доме на хуторе. С ревностью батюшка начал служить в Сергиевской церкви и учить Закону Божию девочек церковно-приходской школы.
Отдаленность от городской суеты настраивала душу на молитвенное сосредоточение, на проникновение в тайны Богопознания. Уставные монастырские службы в храме совершались по воскресным и праздничным дням, поэтому у служащего священника оставалось время на занятия с детьми и на самообразование. Для молодого священника годы служения в храме преподобного Сергия стали подготовкой к будущему исповедничеству.
В архивных документах мы находим записи о священнике Владимире Смирнове за 1910 год. В тот год он поступил на Пастырско-миссионерские курсы, получил первую священническую награду (набедренник) и был определен Законоучителем в соседнюю Виноградовскую школу .
Последующие годы служения отмечены несколькими записями в послужном списке: «Совместно со священнослужением и законоучительством по избранию и назначению духовенством VII округа Московского уезда, с разрешения Епарх. власти был в 1910, 1911 и 1913 годах на Пастырско-миссионерских курсах в г. Москве».
Большое внимание к миссионерской работе было вызвано широким распространением различных сект и лжеучений после провозглашения Манифеста 1905 г. Как отмечал один из самых известных проповедников того времени, организатор миссионерских курсов протоиерей Иоанн Восторгов, «еще так недавно Москва и Московская епархия, в сущности, не знали сектантства: ныне оно разливается широкой волной и требует и борьбы, и труда, и напряжения всех сил от пастырей» .
В Московской епархии за период с ноября 1910 г. по январь 1914 г. епархиальные пастырско-миссионерские курсы проводились четырежды. Интерес к курсам был весьма велик. Слушателями были в основном священнослужители и учителя церковных школ, имеющие возможность и готовность организовывать работу на приходе. Отец Владимир, как и большинство верных церкви священнослужителей, понимал опасность распространения антицерковных настроений в обществе, поэтому усердно готовился к миссионерской работе.
Сохранению церковности и укреплению православной веры населения способствовало обучение детей в церковно-приходских школах. Педагогической деятельности сначала в одной, а затем в трех школах отец Владимир Смирнов отдавал все силы своей души. Не имея своих детей, он отечески воспитывал и наставлял учеников. Отец Владимир не только учил их Закону Божию, но как служащий священник принимал их исповедь. Сколько нужно было иметь любви и мудрости, чтобы не ранить, но утешить, вселить надежду в детские души! Спустя много лет вспомнила добрым словом хуторского священника и его матушку сестра одной из его учениц, жительница г. Долгопрудного Пелагея Ивановна. Не случайно в отчетах епархиальных наблюдателей по приходским школам священник Смирнов отмечается как один из наиболее ревностно относящихся к школьному делу законоучителей .
В 1914 году священник Сергиевской, что на хуторе Ивановского монастыря церкви, заслуженно получил вторую церковную награду: «Московским Митрополитом Макарием был награжден скуфьею 1914 года мая 6-го числа за № 10056» . Две церковные награды 1910 и 1914 годов получены в один и тот же день, 6 мая, в день рождения императора Николая II.
28 июля, в день празднования Смоленской иконы Божией Матери, началась первая мировая война. В алтаре возносились горячие молитвословия за участников военных действий, на солее велегласно возглашались прошения о победе русского воинства. Тот год запомнился утратами близких и дорогих сердцу лиц. В 1914 году отец Владимир вместе с родственниками участвовал в отпевании своих тестя и тещи. В январе скончалась теща Ольга Евграфовна, а в ноябре — ее муж священник Петр Алексеевич Скворцов. Вся большая семья Скворцовых собиралась вместе, чтобы проститься с родителями. Похоронены супруги на Пятницком кладбище г. Москвы.
По родственной любви отец Владимир поддерживал семью своей тетки, Натальи Михайловны Беляевой, оказавшуюся в бедственном положении после смерти мужа в 1916 году. Несмотря на то, что покойный супруг ее священник Троицкой церкви на Шаболовке Михаил Ильич Беляев был знатоком богослужебного устава, печатался в духовных журналах, трудился над переводом Четьих-Миней на русский язык, работал в области церковной археологии и имел благодарности и награды, его семье грозило выселение из церковного дома. Младшие его сыновья жили в родительской семье и были еще не устроены. Николай учился в Университете, а Тихон закончил Московскую духовную академию, но по болезни не служил. Двое старших сыновей призваны были на фронт.
Наступил 1917 год. Февраль. Революция. Отречение государя императора. Временное правительство. Новые законы.
Мы докатились до предела
Голгофы тень побеждена:
Безумье миром овладело
О, как смеется сатана!
Эти строки юного князя Владимира Палея точно выражают чувства, которые испытывали православные люди в те дни.
Народные волнения всколыхнули не только мирское население, но и монастыри. В некоторых обителях устраивались собрания, на которых высказывалось недовольство монастырским уставом. В сложившейся ситуации Церковь как никогда нуждалась в верных защитниках.
В 1917 году отец Владимир получил очередную церковную награду: «Указом преосвященнейшаго Иоасафа был награжден камилавкою 1917 года 19 мая за № 5410» .
1917 год… Именно в это неспокойное время отец Владимир решает получить юридическое образование. В августе 1917 года он написал прошение епископу Дмитровскому Иоасафу (Каллистову) с просьбой разрешить ему в свободное «внебогослужебное время» посещать лекции на юридическом факультете Московского университета для своего «дальнейшего образования» . При этом ни забастовки, ни военные столкновения не помешали достижению поставленной цели.
В архиве МГУ сохранились следующие документы студента В.А. Смирнова:
- Прошение на имя ректора о поступлении «вольным слушателем» на юридический факультет от 14 августа 1917 г.
- Прошение епископу Дмитровскому, викарию Московской епархии Иоасафу (Каллистову) от 4 сентября 1917 г.
- Послужной список за 1917 г.
- Еще одно прошение на имя ректора с просьбой зачислить его «действительным студентом» от 28 сентября 1917 г.
- Прошение в связи с преобразованиями в МГУ от 24 мая 1919 г. – о принятии в число студентов юридического отделения вновь образованного факультета общественных наук (ФОН) вместо упраздненного юридического факультета.
- Копия свидетельства об окончании Московского государственного университета. На полях сбоку рукой о. Владимира приписано: «Подлинное получил 5-го апреля 1922 г.» и подпись: «студент (зачеркнуто) Влад. Алексеевич Смирнов».
- Фотография, сделанная при поступлении в 1917 г.
Когда отец Владимир подавал прошение на посещение лекций по законодательству и правоведению, мог ли он предположить, что в годы обучения на его глазах будет трансформироваться как система обучения, так и законодательная основа Российской державы, сложившаяся на протяжении веков.
В 1917 году пост декана юридического факультета занимал известный правовед, заслуженный профессор Иван Трофимович Тарасов. Несмотря враждебное отношение новой власти и аресты профессоров, все кафедры юридического факультета, возглавляемого Тарасовым, продолжали работать в обычном режиме по старым учебным программам. Более того, после Февральской революции в университет вернулись многие из его профессоров, покинувшие его в знак протеста в 1911 году: П.И. Новгородцев, Е.Н. Трубецкой, В.М. Хвостов и другие. Профессор Николай Васильевич Давыдов вернулся в университет на должность приват-доцента и читал необязательный курс «Судебной этики».
Новая эпоха внесла большие изменения в систему юридического образования. 12 февраля 1918 года Наркомпросом было принято постановление об упразднении юридических факультетов российских университетов «в виду совершенной устарелости учебных планов…» . Срок ликвидации был продлен до 15 марта 1919 года. Иван Трофимович Тарасов, как убежденный монархист, не был утвержден Наркомпросом в звании профессора и в начале 1919 года был уволен из Московского университета.
В дневниках историка профессора Сергея Борисовича Веселовского кратко записаны некоторые события из университетской жизни. Автор с болью пишет о том, как проходила реформа обучения. Новая программа представляла, по его мнению, «наивную и тенденциозную смесь разных предметов». «Это программа расширенной школы пропагандистов революции, носящая печать невежества и глубокого неуважения науки и ее нужд» .
В 1919 году в день университетского праздника на Татьянин день Сергей Борисович сделал следующую запись: «Университетская церковь опечатана; служба была у Вознесения на Никитской. После службы, около часа, профессора начали собираться в профессорской для “беседы”. Все сидели в шубах, галошах и шапках, т. к. температура – на нуле. Первым говорил вновь избранный ректор Гулевич , председателем был Савин. После них говорили: Кизеветтер, недавно освобожденный из тюрьмы, батюшка, Бахрушин, Грушко, Черниховский, Новиков и другие. Никогда университет не встречал день Татьяны в такой обстановке. Говорили о внутреннем жаре, несмотря на низкую температуру, о вечности университета, выражали надежды на лучшие времена и т. п., но в общем, конечно, вид у всех был измученный и плачевный» .
14 апреля 1919 года создан новый факультет общественных наук (ФОН). В разработке программ принимали участие профессора В.П. Волгин, М.Н. Покровский, М.А. Рейснер . Факультет объединил три отделения: экономическое, юридико-политическое и историческое. Все студенты в течение первых двух лет должны были изучать цикл общих предметов для получения общего социологического образования, а с третьего года обучения начиналась специализация. Студент Владимир Алексеевич Смирнов специализировался на юридико-политическом отделении ФОН. Новому факультету было отдано помещение по ул. Никитской, 23.
С 5 мая год начались занятия по новой программе. Из известных профессоров, у которых учился Владимир Алексеевич Смирнов, назовем несколько имен. Это заведующий юридико-политическим отделением Александр Маркович Винавер , Вениамин Михайлович Хвостов , Иван Борисович Новицкий и другие. Некоторые из профессоров подверглись репрессиям. Например, Михаил Соломонович Фельдштейн , с 1919 года поступивший на профессорскую должность в юридико-политическое отделение, в 1920 году был арестован и приговорен к расстрелу, но по ходатайству А.М. Винавера, имевшего большие связи, освобожден из тюрьмы.
Профессорам старшего поколения было свойственно глубочайшее уважение к своим научным предшественникам, убежденность в отстаивании своей позиции в науке. Известно, что Иван Борисович Новицкий, глубоко религиозный человек, несмотря на опасность, продолжал ходить в церковь.
По воспоминаниям профессоров и выпускников университета, высланных в 1922 году и оказавшихся в эмиграции, атмосфера университетской жизни была проникнута взаимным уважением. «В основе таких отношений было некое психологическое равенство при всем неравенстве возраста, знаний, положений учителя и ученика: это было равенство совместного стояния перед наукой, истинного совместного товарищества в искании и уяснении Истины» .
17 июля 1919 г., в годовщину расстрела царской семьи, по распоряжению Совнаркома приступили к разорению университетской церкви. В присутствии ректора М.М. Новикова с наружной стороны университетского храма была снята икона мц. Татианы, крест над кровлей и малый крест над сенью иконы. Имущество храма передано в церковь Большого Вознесения на Царицынской улице. Правление университета предложило использовать помещение церкви (за исключением алтаря) в культурно-просветительских целях и передало ее факультету общественных наук под библиотеку .
Много часов проводил в этих стенах студент В.А. Смирнов. О чем думал, о чем молился он, занимаясь в читальном зале бывшего Татьянинского храма?
1919/1920 учебный год оказался самым трудным. Начало занятий было отложено до 1 октября из-за несогласованности учебных планов, а также ввиду того, что десять профессоров факультета были арестованы.
Студенты, учившиеся в университете в 1919 году, оставили свои воспоминания. Вот одно из них: «Рано наступившие морозы грозят сорвать налаженные с таким трудом учебные занятия. В аудиториях тоже почти мороз. Они не отапливаются, туда входишь, как в погреб. Мы сидим в Большой коммунистической аудитории на лекции одного из наших почтенных, уважаемых профессоров Павла Никитича Сакулина, сидим в шубах, валенках или в каких-то причудливых самодельных башмаках, в перчатках, карандашом записываем лекцию. Пал Никитич, как мы звали Сакулина, читает в накинутом на плечи пальто, но явно мерзнет. Вот он кончил и пошел в учебную часть погреться перед следующей лекцией у печки-буржуйки, мы же, компания однокурсников, забыв про холод, уже бежим на литературный вечер кого-нибудь из московских поэтов» .
14 ноября 1919 года президиум ФОН принял решение о прекращении лекционных занятий с 1 декабря по 1 апреля 1920 г. ввиду отсутствия топлива для аудиторных помещений. Семинарские занятия могли проводиться только по взаимной договоренности профессоров и студентов .
Помимо трудностей с отоплением, возникали проблемы и с аудиториями. В распоряжении факультета было всего пять аудиторий в разных зданиях.
Многие профессора старой школы сохраняли веру и церковность, но постепенно на профессорские должности назначались выпускники университета, которые приняли революцию, некоторые из них участвовали в забастовках 1905 года.
В марте 1921 года последовала реорганизация факультета, в результате которого политико-юридическое отделение было преобразовано в правовое, а историческое — в общественно-педагогическое, также открылись новые отделения. В 1921–1923 гг. ФОН становится ведущим факультетом, поскольку должен готовить кадры для государственного аппарата, и его выпускники назначаются преподавателями общественных дисциплин на всех факультетах. И студенты, и профессора обязаны были изучать основы марксистского учения. Вместе со всеми отец Владимир вчитывался в труды теоретиков коммунизма, прилежно изучал общественные дисциплины новой программы, в которых искал юридические оправданные способы защиты Церкви. В отличие от студентов, получавших образование, чтобы служить государству, отец Владимир изучал законы для того, чтобы защищать Церковь от государства.
Несколько раз проходила чистка преподавательского состава. В апреле 1920 года арестован ректор М.М. Новиков. В 1921 году несколько преподавателей были отстранены от работы.
Весной 1922 года отец Владимир сдал все зачеты и экзамены и 5 апреля получил Свидетельство об окончании факультета общественных наук в Московском государственном университете. Через несколько месяцев иерей Владимир Смирнов был переведен в Московскую епархию.
В начале 1920-х годов Церковь переживала тяжелые внешние и внутренние испытания. По всей стране проходила кампания по изъятию церковных ценностей. Внутри самой Церкви образовался обновленческий раскол. Мы не располагаем документальными материалами, которые бы точно показали, какую юридическую помощь оказывал отец Владимир Церкви, но его участие в общецерковных делах подтверждается наградами, которые он получал в годы служения в московских храмах.
Московской епархией с 1927 по 1931 годы временно управлял епископ Филипп (Гумилевский). Владыка приходился двоюродным братом жены о. Владимира, был знаком ему с юности, поскольку шесть лет учился с ним в параллельных классах семинарии. Возможно, отец Владимир, как и его коллега и однофамилец протоиерей Владимир Константинович Смирнов, был консультантом в юридических вопросах при епископе Филиппе (Гумилевском). Знание законов нового государства было необходимо в составлении многочисленных документов, которые постоянно требовалось предоставлять советским властям. Не случайно, в архиве Московской патриархии хранится Личное дело протоиерея Владимира Алексеевича Смирнова.
В день Рождества Пресвятой Богородицы 21 сентября 1922 года священник-юрист начал служить в церкви Седьмого Вселенского Собора на Девичьем поле близ Новодевичьего монастыря. 23/6 июля 1928 года, на праздник Владимирской иконы Божией Матери, архиепископом Филиппом (Гумилевским) он был возведен в сан протоиерея. Но недолго пришлось служить ему в протоиерейском сане в своем храме; в ноябре 1928 года церковь была закрыта.
Оставшись без места, отец Владимир несколько месяцев служил по приглашению приходских общин в разных московских храмах. В своем послужном списке за 1929 год в графе: «был ли за штатом, или без места, и с которого по какое именно время» о. Владимир указал: «С разрешения Его преосвященства Алексия, епископа Серпуховского, от 2/15 апреля 1927 г. и Его Высокопреосвященства Филиппа, управляющего Московской епархией, от 18-го июня 1928 г. совершал богослужения при храмах г. Москвы за № 1320».
В том же послужном списке сделана запись о том, что 25 июня 1929 года он поступил на службу в Духосошественский храм, что у Пречистенских ворот. Будучи клириком этой церкви, 16 декабря 1929 г. был награжден палицей.
В причт Святодуховского храма входили замечательные священнослужители: протоиерей Павел Левашев, духовный сын старца Алексия Зосимовского, духовник монахинь Никитского монастыря, протоиерей Илия Зотиков, сподвижник Святейшего Патриарха Тихона, известный московский диакон Михаил Астров, духовный сын старца Алексия Мечёва. Все они пострадали за Христа в страшные 1930-е годы.
Подошло время «великого перелома». Один за другим закрывались храмы. По всей стране прокатилась волна арестов. В марте 1930 года отец Владимир был осужден Хамовническим судом на выселение из Москвы а в августе того же года на его квартире был произведен обыск. В ночь с 28 на 29 декабря 1930 года он был арестован. В ту ночь по всей Москве проходили облавы, было арестовано более пятисот человек священнослужителей, монахов, монахинь и послушниц. Как и большинство арестованных, отец Владимир был заключен в Бутырскую тюрьму. Здесь он мог встретиться со своим племянником Иваном Скворцовым, арестованным чуть раньше и сестрами Ивановского монастыря, арестованными в ту же ночь . Допросы проводили курсанты Высшей партийной школы 31 декабря, 1-го и 2-го января 1931 года. А 3-го января 475 арестованных были осуждены по стандартному обвинению в «антисоветской агитации» (ст. 58-10 УК РСФСР) и приговорены особым совещанием при Коллегии ОГПУ к трем годам высылки в Северный край.
Следственное дело сщмч. Владимира занимает девять страниц . Показания по существу дела – несколько предложений. Примечательно, что в одиннадцатитомном архивном деле № 6656 не имеется свидетельских показаний. Причиной ареста являлась принадлежность к Церкви. Независимо от того, что говорил обвиняемый, в заключении следователя записано, что он «в достаточной мере изобличается» в преступлении, предусмотренном ст. 58 пункт 10 УК РСФСР – антисоветская агитация против существующего строя.
Скупые строки документа свидетельствуют о том, что протоиерей Владимир, несомненно, был мужественным человеком, не теряющим самообладания даже при аресте и допросе. Обращает внимание его профессионально точный ответ в графе политические убеждения: «Сознательно признаю, что Церковь идет против сов. власти, но служу религии сознательно, поскольку она терпима сов. властью» . И далее в показаниях он, как юрист, выносит обоснованное заключение: «Я считаю, (что) служа в Церкви, не приношу вреда советской власти, против которой не выступаю».
В показаниях по существу дела с его слов записано: «Я служу священником с 1907 года по 1922 на хуторе Московского Ивановского монастыря; с 1922 года тоже священником, но не постоянно на одном месте по найму общины. Лишенец с 1917 года. Служу сознательно, признавая, что доколе Церковь идет против сов. власти и является терпимой . Я считаю, (что) служа в Церкви, не приношу вреда советской власти; против которой не выступаю. Окончил в университете юридический факультет. Примыкаю к Тихоновской ориентации после его смерти; а теперь к Сергианской. Родители мои были: отец – диакон, мать – дочь священника, отец – сын диакона. Больше показать ничего не могу, записано с моих слов верно и прочитано.
К сему подписуюсь: Смирнов
Допросил: слушатель ВПШ ОГПУ П-в» .
Протоиерей Владимир Смирнов был осужден на три года и выслан в Архангельскую область, предположительно в Котласский район. По окончании ссылки ему разрешили «свободное проживание на территории СССР». Справка на освобождение выдана 25 февраля 1934 года.
28 февраля 1934 года батюшка вернулся домой, но в избежавших закрытия московских храмах свободных вакансий уже не было. 5 сентября он был приписан к Богородицерождественской церкви на Возмище Волоколамского района, а спустя полгода, 19 февраля 1935 года еп. Волоколамским Иоанном (Широковым) «определен к Иоанно-Предтеченской, села Яропольца Волоколамского р-на, церкви настоятелем» .
Итак, снова он оказался под молитвенным покровом величайшего из святых, обличителя беззаконий, проповедника покаяния Иоанна Предтечи. Последнее место жительства священномученика — село Ярополец Волоколамского района Московской области, известное поместьями Гончаровых и князей Чернышевых. При каждом из имений существовала своя церковь.
Вместе с супругой Александрой Петровной отец Владимир поселился в церковной сторожке на территории бывшего имения Гончаровых. Причт храма состоял из священника и диакона. В диаконском чине с 1911 года служил Сергий Иванович Цветков, ставший верным помощником во всех благих начинаниях отца Владимира.
Ко дню Святой Пасхи 1935 года протоиерей Владимир Смирнов «Его Блаженством Заместителем Патриаршего Местоблюстителя награжден Крестом с украшениями».
Отец Владимир был новым человеком на селе, «чужаком», к тому же прибывшим после ссылки, поэтому с первых дней попал под подозрение. Профессионально разбираясь в основах законодательства, он не боялся противостоять нарушениям законов местными властями. Несмотря на враждебное отношение большинства односельчан-колхозников, отец Владимир был исполнен решимости, как воин Христов, защищать церковь. У него даже в те страшные годы сохранялась вера, даже уверенность, в будущем торжестве Православия. Из протоколов следственного дела нам приоткрывается повседневная скорбная жизнь священномученика в противостоянии силам зла в последние три года его жизни.
Когда власти предприняли попытку снять колокола с колокольни Предтеченской церкви, «Смирнов собрал вокруг себя верующих и говорил им: “Православные, смотрите, веками вы воздвигали храмы Божии, а они их разоряют, снимают святые колокола, а за ними вслед будут снимать иконы и заберут всю церковную утварь. Надо протестовать …”».
По-видимому, в тот год колокола удалось отстоять, но действия «попа Смирнова» послужили материалом для будущего следственного дела. В обвинительном заключении 1937 года так и записано: «Смирнов В.А. в 1935 г. судим по ст. 74.ч. 2 УК “за избиение детей школьников и за срыв снятия колоколов”».
С «избиением детей» дело обстояло следующим образом. Дети, по дороге в школу и возвращаясь обратно после занятий, обычно проходили по церковной территории и не упускали случая досадить верующим. Батюшка прогонял школьников с территории храма, на что те жаловались в Ярополецкий сельсовет. «На вопрос, почему он выгоняет из ограды, школьники говорили: что мы поем в ограде революционные песни и т.п.».
Этот конфликт послужил поводом для привлечения к суду «попа Смирнова», а школьники, одобряемые взрослыми, продолжали бесчинствовать. Травля священника продолжалась ежедневно на протяжении трех лет. В показаниях другого свидетеля записано: «…Будучи в школе по делам службы, возвращаясь из конторы, проходя оградой весной в 1937 г., я заметил, что поп Смирнов кричал на школьников разными словами, как-то “хулиганы окаянные, комсомольцы, идите в клуб свой, там и орите, а здесь мне не мешайте”. После я узнал, что поп служить собирался в церкви службу, а школьники шли в школу и пели современные песни» .
Вероятно, это была Страстная седмица, последние дни перед Пасхой; время, когда службы особенно напряженные и продолжительные, а в Великий пяток днем должна была совершаться Вечерня с выносом Плащаницы. Заметим, что в 37-м году службы совершались уже в Казанской церкви, но дети-односельчане продолжали богохульствовать и на территории этой церкви.
В декабре 1935 года на заседании Президиума ВЦИК Советов принято постановление о закрытии Предтеченской церкви в селе Ярополец. Из протокола допроса дежурных свидетелей мы узнаем, какие отчаянные попытки предпринимали отец Владимир и диакон Сергий Цветков, чтобы предотвратить эту беду.
Община храма состояла в основном из пожилых крестьян, как правило, пользующихся авторитетом среди односельчан. Поэтому при угрозе закрытия церкви отец Владимир собрал своих прихожан, «верующих старух и стариков», и призывал пока не поздно ходатайствовать об оставлении церкви: говоря: “все-таки вас, как стариков, послушают”». «Кроме того, — записано в протоколе допроса, – Смирнов В.А. с местным дьяконом ходит по приходу села и собирает подписи с тем, чтобы оставить церковь за верующими» .
Постановлением Президиума ВЦИК 25 декабря 1935 года церковь все же закрыли, и «Смирнов В.А., сдавая церковное имущество, сказал: “Последнее место радости и веселия для верующих, и то забирают”» .
Но это было еще не последнее, что пришлось пережить священнику. В 1936 году колхоз решил использовать помещение закрытой и разоренной церкви для хранения семян. С горячностью и надеждой священник призывал односельчан не губить свою душу, не осквернять храм. На языке протокола это звучало так: «По закрытии церкви Смирнов В.А. протестовал против засыпки сем. фонда в церкви, т.к. колхоз, не имея достаточного количества помещений под ссыпку зерна, то решили временно засыпать в церкви. В момент засыпки зерна Смирнов, находясь в ограде среди колхозников, говорил: “Нечисти, осквернили храм Божий. Все равно добьемся, и храм нам возвратят”».
После закрытия Предтеченской церкви отец Владимир вместе с диаконом Сергием Цветковым по благословению преосвященнейшего Иоанна перешел служить в соседнюю Казанскую церковь. В следственном деле сщмч. Сергия Цветкова указано, что он также был назначен в Казанскую церковь 28 января 1936 года.
В 1937 году власти решили использовать высокую колокольню храма под водонапорную башню. Отец Владимир снова встал на защиту, что послужило решающим поводом к его аресту. Читаем в протоколе: «После закрытия церкви в 1936 г. Смирнов В. перешел служить в другую церковь при с. Ярополец, где тоже упорно заставлял верующих не отдавать колокольню, так как колокольня была предназначена под водонапорную башню для водопровода в близлежащую от церкви детскую санаторию. Несмотря на его упорство, все же сами верующие отказались и отдали колокольню под башню водопровода, так как таковая совершенно пустовала» .
Более подробно эта ситуация записана со слов бригадира рабочих при санатории: «Перейдя на службу в соседнюю церковь с. Ярополец, Смирнов и там был против мероприятий. Так, в 1937 г. постановлением общего собрания населения решили использовать пустующую колокольню под водонапорную башню для водопровода в детскую санаторию, то при оборудовании колокольни Смирнов В.А. среди рабочих говорил: “Смотрите, Бог вас накажет за это. Нужно бросить вам это и просить о постройке новой башни”».
Еще одно обвинение: «Гражданин Смирнов В.А. ходит по деревням, заходит в дома колхозников, … так, зайдя в дом к гр-ну К. М., завел разговор о спасении души, при этом говорил ему, чтобы он не забывал церковь и Бога, доказывал, что время переходное. Сколько Сов. Власть не царствует, а конец будет» .
Из показаний односельчан мы узнаем, что к отцу Владимиру домой приходили монахини. Кто-то увидел одну из них и донес. Конечно, батюшка был не одинок! К нему приходили, – соседи это запомнили, — священники и «церковники» из других сел. Сам о. Владимир тоже бывал в соседних селах, как записано в свидетельских показаниях.
На вопрос следователя: «Что Вам известно об антисоветской и контрреволюционной деятельности среди населения?»
Прозвучал ответ свидетеля Б.: «Мне известно, что поп Смирнов В.А. сильно религиозен и антисоветски настроен…».
В последний раз шестидесятилетний священник был арестован в первый день Рождественского поста, 28 ноября 1937 года, по обвинению в «антисоветской агитации» и отправлен в тюрьму Волоколамского р-на Московской области . Арестам диакона Сергия и протоиерея Владимира предшествовала заметка в местной газете. 26 октября 1937 года помощник прокурора Волоколамского района переправил в районное отделение НКВД заметку из местной газеты о том, что местные священнослужители, «пользуясь сталинской конституцией … проводят какие-то собрания. Прокуратура просила редакцию прислать селькора, рассказать, какие проводились собрания, на что получен ответ, что письмо попало в редакцию анонимное и селькор неизвестен» .
25 ноября 1937 года был арестован диакон Сергий Цветков, причем ему ставилось в вину, что он является родным братом почитаемого народом за праведность жизни протодиакона Николая Цветкова, расстрелянного на Воздвижение. В тот же день диакон Сергий был допрошен. Через два дня следствие закончилось, а 29 ноября вынесен приговор: 10 лет исправительно-трудовых лагерей. Диакон Сергий был отправлен в Мариинское отделение Сиблага. Прибыл на место заключения 2 января 1938 года едва живой. Сразу же был отправлен в больницу, где и скончался на следующий день .
Следствие по делу отца Владимира длилось несколько дней. Были допрошены четыре свидетеля. Один из них – молодой рабочий К.М., кому приходилось неоднократно давать показания. При этом мать К.М. была верующей и помогала отцу Владимиру.
1 декабря 1937 года состоялся допрос. На вопрос следователя арестованный священник ответил: «Антисоветскими и к/р разговорами я не занимался… Зачитанные мне свидетельские показания, уличающие в антисоветских и к/р разговорах, я отрицаю. Кроме того, поясняю, что, действительно, вопрос о закрытии церкви у нас обсуждался на церковном совете, где присутствовал я, члены церковного совета и диакон Цветков, ныне арестованный. На церковном собрании единогласно (постановили) ходатайствовать перед вышестоящими органами об оставлении храма за верующими. В результате храм все-таки был закрыт, и наша жалоба об оставлении нам храма оставлена без последствий …».
5 декабря 1937 года Особой тройкой при УНКВД СССР по Московской области протоиерей Владимир Смирнов приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.
Вместе с другими безвинно осужденными он был расстрелян на Бутовском полигоне 10 декабря 1937 года. В этот день здесь пострадал и последний настоятель Троице-Сергиевой Лавры прмч. Кронид (Любимов).
Матушка Александра, как и все жены арестованных, ждала возвращения своего супруга из лагеря, надеялась на встречу. И долгожданная, выстраданная встреча состоялась! Но уже в иной жизни …
Прошли годы. Наступило время возрождения Православной Церкви. На Юбилейном Архиерейском соборе 2000 года единогласно принято решение прославить для общецерковного почитания в лике святых Собор новомучеников и исповедников Российских XХ века.
Отец Владимир был причислен к лику святых новомучеников в 2006 году. 6 октября 2006 года состоялось очередное заседание Священного Синода Русской Православной Церкви, на котором постановили включить в Собор новомучеников и исповедников Российских XX века имена новых подвижников. В числе других от Московской епархии было названо имя протоиерея Владимира Смирнова.
Праведным Судом Божиим священномученик Владимир удостоен высшей славы, прославлен в Соборе новомучеников и исповедников Российских. И ныне он является святым покровителем тех мест на земле, которые были дороги ему в земной жизни. На этом основании его имя включено в соборы местночтимых святых: Бутовских, Волоколамских, Богородских. Его память торжественно празднуется в храме преподобного Сергия Радонежского г. Долгопрудного, в Московском Иоанно-Предтеченском женском монастыре, в храме Рождества Иоанна Предтечи села Ярополец.
Как юрист священномученик Владимир незримо покровительствует представителям этой профессии и молитвенно помогает всем нуждающимся в юридической помощи. В будущем, когда будет установлено празднование Собора университетских святых, его память будет совершаться и в день Собора святых Московского университета.
Источники
Архивные
Выписка из личного дела протоиерея Владимира Алексеевича Смирнова // АМП. Архивная справка № 10. от 30.05.2017.
Дело Канцелярии по студенческим делам Московского университета 1917 года Смирнова Владимира Алексеевича. — 10 л. // ЦГА Москвы. Ф. 418. Оп. 331. Д. 2805.
Дело по обвинению Смирнова Владимира Алексеевича по ст. 58 п. 10. ч. I УК РСФСР 1937 г. // ГАРФ. Ф. 10035. Оп. 1. Д. У-19566.
Материалы о ликвидации университетской церкви Св. Татьяны (копии протоколов, прошения, справки и др. 18 июня – 1 августа 1919 г. — 28 л. // ЦГА Москвы. Ф. Р-1609. Оп. 1. Д. 154.
Положение об учебной повинности учащихся. Положение об оставленных при университете. Протоколы (подлинники и копии) заседаний факультета [общественных наук] за 1919 г. с приложением. 28 апреля 1919 – 28 ноября 1919 г. —74 л. // ЦГА Москвы. Ф. Р-1609. Оп. 6. Ед. хр. 3.
Послужные списки священно и церковнослужителей церквей Пречистенского сорока: Новодевичьего монастыря, Николаевской на Щепах, Ржевской иконы Божией Матери на Поварской, Иоанно-Предтечевской в Староконюшенном пер., Иоанно-Предтечевской в Кречетниках, Саввы Освященного на Плющихе, Симеона Столпника на Поварской, Седьмовселенской Новодевичьего монастыря, Тихвинской на Бережках, Рождества Христова в Кудрине. 1921 – 1923. — 65 л. // ЦГА Москвы. Ф. 2303. Оп. 1. Д. 182.
Протоколы (№№ 8, 10, 11) заседаний научно-политической секции Государственного ученого совета. Выписка из протоколов с приложениями за 1921 г. 1921 – 18 окт. 1921 гг. — 23 л. // ЦГА Москвы. Ф. Р-1609. Оп. 6. Ед. хр. 28.
Следственное дело Н-6656 в 11 т. 1930 г. // ЦА ФСБ РФ. Д.Н-6656. Т. 7.
Печатные
Арсеньев Н.С. Московский университет и духовное лицо русской культуры. // Двухсотлетие Московского университета. Празднование в Америке. — Нью-Йорк, 1952. — 150 с.
Бутовский полигон. 1937–1938 гг. — Вып. 4. — М.: Панорама, 2000; Вып. 8. М.: ПАнорама, 2004.
Веселовский С.Б. Из старых тетрадей // Разгром Московского университета в 1919–1920 годах. М.: АИРО-ХХ, 2004. С. 39–45.
Жизнеописание священномученика Владимира Смирнова. М.: Иоанно-Предтеченский ставропигиальный женский монастырь, 2017. — 110 с.
Игнатович А.Е. О школах, в которых преподавал священномученик Владимир Смирнов // Жизнеописание священномученика Владимира Смирнова. М.: Иоанно-Предтеченский ставропигиальный женский монастырь, 2017. С. 88–95.
Иоанн Восторгов, протоиер. Полное собрание сочинений: В 5 т. Репр. изд. СПб., 1995–1998. Т. 4: Статьи по вопросам миссионерским, педагогическим и публицистическим (1887–1912). СПб., 1995. — 660 с.
Лагно А. Р. Факультет Общественных наук Московского университета как школа подготовки специалистов для государственного аппарата // Ученые труды факультета государственного управления. — Вып. 7. — М.: Книжный дом университет, 2009. — С. 297–311.
Летопись Московского университета. — Т. I: 1755–1952 / Автор-сост. Е.В. Ильченко. — М.: Изд-во Моск. го, 2004. — 622 с.
Мартиролог расстрелянных и захороненных на полигоне НКВД «Объект Бутово» 08.08.1937–19.10.1938. — М.: Храм святых новомучеников и исповедников рос. в Бутово, 1997. — 418 с.
Реформатская Н. Из воспоминаний студенческих лет (1919–1924) // Вопросы литературы. — 1982. — № 4. — С. 106–113.
Щеблыгина И.В. Воспоминания об alma mater: выпускники московского университета в эмиграции // Вестник Московского университета. — Сер. 8. — История. — 2010. — № 4. — С. 17–34.
Принятые сокращения
АМП — Архив Московской Патриархии
ГАРФ — Государственный архив Российской Федерации
ЦА ФСБ РФ — Центральный архив федеральной службы безопасности Российской Федерации
ЦГА Москвы — Центральный государственный архив г. Москвы
